– Я дам тебе часть своей работы, – ответил Кшиштоф, – Будешь систематизировать и оценивать данные о работе нейросети, о прогрессе или, наоборот, торможении процесса ее «обучения». Составлять графики, схемы, аналитические отчеты. Ну в общем, это дело ты знаешь и, я уверен, справишься. Работать тебе лучше у меня. Так ты от своих дурных мыслей быстрее отойдешь. Да и безопаснее это. Я ведь не случайно тебя попросил никому не говорить о том, что я рассказал. Дело в том, что я заключил договор с компанией и обязался ничего не разглашать посторонним. Но ты для меня дороже чем компания. Если меня уволят – ничего страшного, работу я себе всегда найду. А тебя, я вижу, спасать надо, братец.

– Спасибо, Кшиштоф. Будь уверен, я никому не скажу.

– Не за что. Можешь приходить ко мне с утра и работать сколько хочешь.

VII

В следующий раз Башелье и Лопатин встретились через четыре дня на премьере оперы датского композитора Руда Ланггора «Антихрист» в берлинском оперном театре. После оперы француз предложил Ярославу прогуляться, благо теплый вечер начала сентября к тому располагал. И они пошли по Унтер-ден-Линден в сторону Музейного острова.

– Ну, как Вам постановка? – спросил Башелье у Ярослава.

– Понравилась. Хотя честно скажу, я не очень разбираюсь в оперном искусстве.

– А между прочим, из всего репертуара берлинских театров я выбрал именно эту вещь, чтобы пригласить Вас посмотреть. В ней есть некие немаловажные смыслы.

– Какие? Мне кажется, что по большому счету это просто пересказ «Апокалипсиса» Иоанна Богослова, хотя и в стиле модернизма вперемешку с какой-то туманной эзотерикой.

– Нет, Вы смотрите слишком поверхностно, мой дорогой гений в области технологии. Там же целая философия. Люцифер с позволения Бога призывает Антихриста восстать из Бездны, и тот отправляется в мир людей. Дух времени, Zeitgeist, в тот момент, когда Антихрист входит в мир – тщеславие, «уста, говорящие высокомерно», пессимизм и апатия, похоть, гедонизм и эгоизм… Человечество поклонилось «Зверю» в обличии человека. В итоге – война всех против всех и гибель мира. А в то время, когда мир гибнет, Великая Блудница и Ложь ссорятся и спорят о том, что на самом деле происходит. А кончается все тем, что Бог сокрушает Антихриста и воцаряется мир и гармония.

Башелье остановился у перил моста через Шпрее, посмотрел в воду, затем повернулся к Ярославу и продолжил:

– Труднее всего понять, в чем – Бог. Вы, конечно, понимаете, что я не о том, какая из религий ближе к истине. Я о том, как прийти к миру и гармонии. Кто-то скажет, что мы – на стороне Антихриста. Но мы – на стороне Бога. Вы знаете легенду о Големе, Ярослав?

– Нет, а что это за легенда?

– А вот послушайте. Был такой знаменитый каббалист в XVI веке, раввин Лёв. Абсолютно реальное историческое лицо. Он родился в Познани, какое-то время был там главным раввином, затем окончательно обосновался в Праге. Легенда гласит, что, когда еврейское население Праги стало подвергаться гонениям, рабби Лёв, чтобы защитить свой народ, решил создать физически мощного великана. Он создал его из глины, подобно тому, как Господь Бог создал Адама. Раби Лёв слепил из глины фигуру человека, произнес каббалистическое заклинание и начертал на лбу своего детища слово «эмет», что на иврите означает «истина». И в тот же миг глиняный безжизненный монстр ожил. Голем выполнял свое предназначение, но он требовал все больше и больше еды и проявлял все большее и большее непослушание и агрессию не только к противникам, но и к людям, которых он должен был защищать, и к своему создателю, раби Лёву. Это стало невыносимо, и старому раввину пришлось уничтожить дело своих рук. Он произнес иное каббалистическое заклинание, стер со лба Голема слово «эмет» и начертал на нем «мет», что на иврите значит «смерть». И в тот же миг Голем рассыпался. От него осталась только куча праха на чердаке пражской синагоги.

– Вы хотите сказать, что современный массовый человек напоминает Голема? – догадался Ярослав.

– Именно. Жизнь масс, по крайней мере в первом мире, организована вокруг потребления. Но эти стада потребителей требуют все больше и больше. А система имеет свои пределы, например природные. Если человек живет только ради потребления, то насытить его невозможно. Он будет требовать все больше и больше, как Голем, не считаясь ни с кем и ни с чем. Наши обыватели не голодные рабочие, какими они были двести лет назад. Кстати сказать, с теми еще можно было как-то договорится – улучшить условия жизни, подкупить лидеров и тому подобное. Нынешний плебс другой. Он не пойдет за идею на баррикады. У него нет идей, у него образы искаженной реальности, которые вложили в него мы, управляющие. Будучи недоволен, днем он пойдет устраивать массовые пляски неповиновения на площадях, требуя сместить правительство, а ночью – громить магазины и грабить. Непослушание и агрессия как у Голема.

– Что же, по Вашему мнению, надо со всем этим делать?

– А вот это, дорогой мой, и должна подсказать нам нейросеть. Для этого и создавался проект «Геката». И, раз уж мы заговорили об эзотерических материях, я еще кое-что приоткрою Вам, любезный мой друг, Одной из целей алхимиков было получение Алкагеста – «универсального растворителя», с помощью которого они надеялись выделить философский камень из природных и искусственно полученных веществ. Девиз алхимиков – «Solve et сoagula», что на латыни означает «Растворяй и сгущай», перешел затем к масонам и другим тайным обществам. Так вот, если интерпретировать аллегорически, то элитам Америки и Европы удалось найти «универсальный растворитель». Не догадываетесь что это?

– Деньги?

– Не совсем. Хотя без денег, точнее без продажности всего и вся за деньги, «универсальный растворитель» не работает. Деньги – это только материальный субстрат, необходимый энвайронмент, употребляя расхожий в прессе термин. Формула универсального растворителя включает в себя не только деньги, но прежде всего состояние духа. Отчуждение людей друг от друга, атомизация человека. Поклонение своему «Я». И потребление, безудержное потребление вещей и образов. Потребление образов, между прочим, даже важнее чем потребление вещей. Коль скоро все эти ингредиенты присутствуют, то можно растворить все что угодно – религию, политические идеи, архаичную нравственность и образ жизни, эстетику и культуру, все, вплоть до элементарной способности отличать истину от лжи.

– Но в чем же смысл и цель растворения? – с интересом, живо спросил Ярослав.

– Прежде чем конструировать новое, необходимо растворить старое. Так вот, если в растворении мы преуспели, то во второй фазе «Великого делания», в «сгущении», пока есть проблемы. Как Вы понимаете, мой друг, «сгущение», коагуляция, есть аллегория процесса кристаллизации модели нового мира, мира, которым, ко всеобщему благу, управляет ответственная элита. И опять же, для эффективного и безболезненного перехода от растворения к сгущению нам необходима нейросеть.

VIII

После работы у Кшиштофа, Войцех вышел на улицу. Он работал с Кшиштофом уже несколько дней и психологически чувствовал себя лучше. Но сейчас снова подступила к сердцу тоска. Были уже сумерки, но трамвай еще ходил. Он вошел в почти пустой вагон и уселся у окна. Наискосок, впереди него, довольно громко переговаривались единственные кроме него пассажиры – припозднившаяся семейная пара среднего возраста. Войцех смотрел в окно на засыпающий город и думал: «Может быть все дело в ее воспитании? Она происходила из грузинского села и судя по ее рассказам, люди там были довольно темными, грубыми и материальными… Нет, хотя воспитание и сильно повлияло на нее, одним только этим нельзя объяснить…”. Он оторвался от окна и стал разглядывать мужчину и женщину впереди. Оба были толсты, прилично одеты и радостны. Судя по некоторым словам из их разговора, оба работали в фитнес индустрии. Непонятное для него их веселье и абсолютно пустой разговор раздражали Войцеха. Он вспомнил кое-что. Одно время, только поступив учится, он сильно увлекся современной философией, читал Бодрияра, Делеза, Маркузе и других философов.

«Одномерный человек, как по Маркузе», –